Темные истории - Страница 7

Елена послушно топала за Бесом, почти не поднимая головы, а потому, когда он резко остановился, врезалась ему в спину, парень резко свернул к магазину, ухватив замешкавшуюся девушку за руку, та едва успела увидеть, как навстречу им идет фигура в долгополой рясе…

— Курить будешь? — тихо спросил друг, когда они остановились у обшарпанного подъезда, на двери которого не было даже простенького электронного замка.

Из-под крыльца с шипением метнулась тощая кошка, зыркнув желто-зелеными глазищами на парочку. Животных Елена, особенно кошек, раньше очень любила, а потом ее Маркиза бросилась на Беса с едва ли не собачьим рычанием…

Васю Лена любила больше, чем выросшую вместе с ней мурлыку…

— Не хочу, — покачала головой девушка, наблюдая, как огонек зажигалки вспыхнул ровным голубым пламенем, только у ее Беса была такая необычная зажигалка. — Лучше б поела…

— Пиццу разогреем… — молодой человек затянулся, на кончике сигареты вспыхнули и погасли синие искорки. — Оставайся сегодня у меня. — Бес неожиданно ласково улыбнулся. — Я книжку классную нашел… Думаю, тебе понравится…

Дверь в подъезд тоскливо скрипнула, пропуская Лену и ее спутника в кисло пахнущий сумрак. Девушке никогда не нравилось это место, особенно не нравились разрисованные и расписанные пошлостями стены, противный запах кислятины и мочи, и она не понимала, как Бес может жить в таком отвратительном месте? Хотя квартира самого Федорчука выглядела куда как приятнее: мрачный, не лишенный изящества интерьер, а в его комнате было полно необычных предметов, столь же мрачных, сколь и красивых… особенно девушке нравился хрустальный череп, ну и, пожалуй, серебряный кубок, из которого она впервые выпила терпкое, сладковатое вино.

В квартире как всегда было тихо: Вася еще в девятом классе остался сиротой, сначала родители погибли в автокатастрофе, а потом младший брат вены вскрыл, с тех пор Бес жил один, родня из Греции присылала ему деньги, иногда приглашала погостить на пару летних месяцев, но к себе забирать не спешила… А Елена поражалась силе и стойкости своего друга, восхищалась им, его начитанностью, его умением держать себя и говорить, и, конечно, жалела, ведь он так одинок.

— А что за книжка? — Бес галантно помог девушке снять куртку, ласково улыбнулся вместо ответа на вопрос.

— Увидишь, солнышко, — Вася вообще редко обращался к ней по имени, а уж уменьшительно-ласкательные обращения и вовсе по пальцем одной руки пересчитать можно, девушка почувствовала, как по спине пробежали сладкие мурашки. — Иди пока в комнату, сейчас я принесу нам перекусить…

Когда Карамель скрылась за дверью, Бес устало потер виски, оглядывая окружающий его морок: сквозь вычурную вязь орнамента обоев проглядывала рыжая проплешина настоящего коридора, выполненный из черного дерева косяк походил на рассохшуюся деревяшку покрытую облупившейся серовато-желтой краской.

Год на исходе, а значит пора начинать ритуал, который позволит задержаться в этом прохладном, полном дармовой силы мире еще на двенадцать месяцев…

В кафе царил уютный и романтичный полумрак, мягко светились плетеные абажуры, мурлыкало французское радио, немногочисленные посетители, сохраняя интеллигентные мины, беседовали на различные темы, несомненно — светские.

Греющая руки о чашку с чаем девушка задумчиво изучала свою собеседницу с равнодушным видом листавшую буклетик с меню.

От чая пахло мятой и апельсином, полумрак укутывал, ненавязчивая, милая песенка расслабляла, но обе посетительницы явно чувствовали себя не в своей тарелке. На первую давила искусственно-аристократическая атмосфера кафе, вторая размышляла о превратностях свой личной жизни.

Диалог завязываться не желал.

Первая аккуратно размешала ложечкой сахар, вторая в очередной раз начала просматривать меню заново. Не известно, сколько бы времени у них занял поиск тем для разговора, если бы дверь в кафе не распахнулась от порыва ледяного ветра, разметавшего милые ажурные салфетки, опрокинувшего вазочки с очаровательными, пусть и искусственными, цветами, испугавшего посетителей.

Кто-то вскочил с места, кто-то прижал к себе сумочку, кто-то оглядывался, в центре столпились официанты, администратор и повар, с воинственным видом сжимающий половник…

Спокойной осталась лишь девушка с яркими волосами, она осторожно поставила чашку на блюдце и обвела взглядом кафе, на миг нахмурилась, в ее бирюзовых глазах проскользнуло удивление.

— Извини, дорогая, — обратилась она к своей спутнице, все так же сжимавшей в руках меню, — но мне пора… Счет, пожалуйста.

Официантка, охнув, побежала готовить счет, администратор — успокаивать посетителей, повар, напоследок поискав неизвестного врага, вернулся на кухню, а посетители — к еде и напиткам. Лишь сидящие за дальним столиком молодые люди тоже решили уйти, один из них последовал за расплатившейся девушкой, а второй несколько задержался…

Какой-нибудь наблюдательный прохожий наверняка бы обратил внимание на молоденькую девушку в распахнутом пальто, с яркими волосами, в которых запутались снежинки… Она стояла под фонарем на пятачке парка имени Даля. Сам Даль, выполненный в бронзе, беседовал с таки же бронзовым Пушкиным, стоя на постаменте, а к их безмолвному разговору прислушивались растущие вокруг мощенной площадки дубы…

У стеклянной двери уютного французского кафе искал что-то в карманах молодой человек, нет-нет, да кидавший на замершую девушку взгляд из-под темной длинной челки…